Как День Победы — единственный культовый и всенародный праздник, так и Высоцкий сегодня единственный абсолютный и всенародный кумир.
Почему Высоцкий остается абсолютно универсальной фигурой в российском поэтическом мире? Ведь помимо него из всего наследия 70-х годов в активном обиходе остались только Стругацкие, потому что они действительно умели очень интересно писать. Все остальное сделалось «достоянием доцента» (Блок, «Друзьям»).
Главная тема
Какую черту народа он поймал, если она была актуальна для 60-х, когда он впервые прогремел, для 70-х, когда этот социум стал засахариваться и деградировать, для 90-х, когда среда гражданская и культурная на 90% превратилась в среду бандитскую.
Песни шестидесятников можно петь хором (даже Альма матер). Потом появились песни, которые требуют одинокого прочтения (Охота на волков — «Я из повиновения вышел»). Хоровое пение, эйфория общей радости — это слишком человеческое. А сверхчеловеческое — попытка преодоления еще одного коллективного краха надежд.
Вторая половина шестидесятых — декаданс — пышно цветущая плесень, когда заканчиваются очередные иллюзии. Шестидесятники интересны по одному (Вознесенский, Евтушенко, Окуджава). У Высоцкого рефлексия по поводу гибели шестидесятничества наступила очень рано.
Дайте собакам мяса и Молитва Франсуа Вийона образуют удивительный диптих.
Дай счастливому денег... И не забудь про меня.
<...>
Каину дай раскаянье... И не забудь про меня.
Идущее рефреном «и не забудь про меня» — не в смысле и мне чего-нибудь дай, а в том, что все, что мне от тебя нужно, чтобы ты меня помнил.
Мне вчера дали свободу.
Что я с ней делать буду?
Если мольба романтического Окуджавы исполнится, всем будет нечего с этим делать. Высоцкий показывает ситуацию постромантизма. В этом и заключается его близость нам и его величие. Мы все убеждены, что наша жизнь — результат краха надежд.
Главная русская тема, близкая алкогольному сознанию. Да, мы сейчас в ужасном состоянии, но при желании мы можем быть ого-го. Мы в глубочайшем падании, мы ненавидим себя, но мы были великими, мы можем быть великими и мы будем великими. Это тема Есенина (Я вам не кенар! Я поэт!).
Блатной цикл Высоцкого тоже проникнут ностальгией по прекрасным временам. Сегодня в России сакральные тексты могли бы быть написаны только на блатной фене, потому что это последний язык, за неправильно пользование которым могут убить. Блатные песни о том мире, где добро и зло ещё что-то значат, где живут благородные чувства.
Высоцкий уходит от сопливой, синтементальной лирики 60-х годов.
Ты не радуйся, змея,
Скоро выпишут меня!
Отомщу тебе тогда без всяких схем.
Я те точно говорю:
Остру бритву навострю
И обрею тебя наголо совсем.
Он же мог этой бритвой ее порешить. Но не может, потому что любит.
Знаю я, друзей своих чернить неловко,
Но ты мне ближе и роднее от того,
Что моя, верней - твоя татуировка
Много лучше и красивше, чем его.
Татуировка — синоним лица. Твое лицо мелее, чем его. Наколоть на грудь — принять близко к сердцу.
Предчувствие модернизма
У профессиональных игроков
Любая масть ложится перед червой, —
Так век двадцатый — лучший из веков —
Как шлюха упадет под двадцать первый.
Двадцатый век — лучший? В котором были фашизм, русская революция, Мао Цзедун, разгром варшавского гетто, блокада Ленинграда, дело о космополитах, сталинский террор. Такое мог сказать только очень убежденный ницшеанец. Человек, для которого людская жизнь ничего не стоит.
Вектор не важен. Важен масштаб и величие. Этому он научился у Маяковского. В двадцатом веке человек показал такие примеры героизма, которые мы не найдем абсолютно нигде. Двадцатый век — это космос.
Самая пророческая песня — В гербарии. Герой мало того, что начинает привыкать, ему нравится оса. Убъем клопов — и будем счастливы с осой. Это то, что происходит с нами сейчас.
Путь к спасению
У Высоцкого есть песни практически всех жанров, которые тогда бытовали.
Народ — субъект истории в трех случаях (соответственно, три жанра):
- На войне, где он воевал — солдатская песня.
- В лагерях, где он сидел — блатная песня.
- В области интеллектуального развития, где он делал спутники и писал хорошие книжки — интеллигентская песня (студенческая, туристская).
Главное философское произведение — Баллада о детстве.
Содержит огромное количество отвлекающих, поражающе точных деталей. Но лейтмотивом является тема тоннелей.
Стал метро рыть отец Витькин с Генкой,
Мы спросили: зачем? - Он в ответ,
Мол, коридоры кончаются стенкой,
А тоннели выводят на свет.
Нельзя больше передвигаться по горизонтальным коридорам этого социума. Нельзя больше уповать на эти горизонтальные связи. И карьеру не надо делать, и ввысь не надо устремляться. Уходить надо в глубину. В тоннели индивидуального личного существования, поиска. Как можно глубже зарываться. И тогда есть шанс в этом безумном, обреченном спуске в себя есть шанс спастись.
Нам всем надо строить метро. Наших подпольных связей, подпольных занятий, подпольных неочевидных пристрастий. Нужно прятаться и маскироваться. Уходить в глубину, где тебя не достанут ни враги, ни друзья, что особенно важно.
Лечь бы на дно, как подводная лодка,
Чтоб не могли запеленговать!
Высоцкий — это огромный набор ролевых вариантов. И во всех из них он гений. Потрясающие истории от чужого лица. Когда он говорит от себя он менее интересен.
