Архив блога 2/16

Я недавно объяснял человеку, зачем нужно учить математику тому, кто ее потом не использует в работе. Ну, на базовом уровне, я не предлагаю статьи писать. Шутка в том, что этот человек сейчас учится на программиста и уверяет меня, что математика не нужна.

И вот я начал с примера из другой области. Какой-нибудь Невзоров может полтора часа рассказывать, что худлит не нужен, а попы дураки. Нюанс в том, что он до этого полжизни посвятил религии и гуманитарным наукам.

Я понимаю, когда выпускник физмата или матфака говорит, что математика ему не понадобилась (это правда). Но если это говорит человек, который математику не изучал, ну, я бы не стал его слушать.

В обществе есть несколько иллюзий по поводу работы в айти. Таксист, оправдываясь, что он работает таксистом, сказал, что не академик и не айтишник, как бы уровняв два этих статуса. Считается, что программисты много зарабатывают. Программисты, пролетарии информационного общества.

Вот меня с детства интересовал вопрос: почему евреи. Наречие плюс существительное, именно в такой формулировке. Потому что продолжение могло быть любым: почему евреи умные, почему евреи богатые, почему евреев не любят, почему евреи составляют существенную часть интеллигенции, почему погромы, почему Гитлер, почему таких вопросов не возникает про другие нации и так далее.

В последние годы тема искусственного интеллекта будоражит умы людей, заставляя трендсеттеров и лидеров общественного мнения делать громкие заявления.

Кумир школьников Илон Маск — псевдолибертарианец, получающий государственные деньги на полеты SpaceX, — называет ИИ «самым большим риском, с которым мы сталкиваемся как цивилизация». В эпоху победившего кликбейта, чтобы тебя заметили, нужно кричать об угрозах: глобальное потепление, путинский тоталитаризм и — в тот же ряд — восстание машин.

При этом история полна примеров порабощения человеком ресурсов, нежели обратного: лошади не захватывали деревни, а станки не ели рабочих. Более того, использование новых орудий лишь повышало уровень жизни. Так то, что в конце XIX века луддиты считали закатом своей эры, стало расцветом промышленной эры, ее началом. А рабочие стали главными бенефициарами — ведущим классом XX века.

Когда я был совсем маленьким, у меня не было любимых музыкальных групп. Я вообще не слушал музыку. Тем временем мои сверстники демонстрировали свои аудиозаписи в контакте в качестве достижения. Мол, смотрите какой у меня вкус, я разбираюсь в этом, люблю вот это и даже знаю про такое.

В основном меня смущало, что музыкальные интересы рассматриваются как конкурентное преимущество молодого человека, ухаживающего за девушкой (или наоборот). Причем часто с предъявой: ты это не смотрел? ты это не читал? Произошел даунгрейд: раньше хотя бы умели играть на гитаре, сейчас просто включают песню на телефоне.

Обычно не нужно слушать артистов, потому что они глупые. Если человек умеет петь и разбирается в аранжировках, это ни о чем не говорит. Но иногда так совпадает, что умный человек становится еще и популярным. При этом на человека не нужно смотреть, как на продолжение его творчества. Оно свою роль сыграло, мы узнали про человека, дальше можно слушать непосредственно его, а не лирического героя.

Но такие совпадения большая редкость. Может, человек десять на весь русский шоу-бизнес. Тем эти люди дороже. В случае Шнура можно даже найти какие-то объяснения. У него есть незаконченное высшее философское образование (как и у Кортнева, кстати). Поэтому когда он цитирует Хайдеггера или Барта, это не похоже на разговоры либеральной интеллигенции с карго-культом философского дискурса. На «дилетантских чтениях» (см. дальше) Дымарский отвечает, мол, мы можем глубоко уйти в философию, когда Шнуров отсылает к ризоме Делеза. Штука в том, что Шнуров может уйти, а Дымарский — нет. Потому что Шнуров знаком с источником.

Здесь же возникает главная проблема нонфикшена. Знания человека, прочитавшего оригинал, и знания человека, прочитавшего научно-популярную адаптацию существенно разнятся. При этом у второго создается ложное чувство причастности к научному знанию. Но сейчас не об этом, а о Шнурове и результатах его интеллектуальной работы, которую мы можем наблюдать в многочисленных интервью.

Все эти влажные мечты 60-х про освоение космоса - они ведь тоже от практических нужд, - глобальная связь через спутники, наблюдения за погодой и т.п.. Вспоминаем тогдашнюю элементную базу, - пусть не на лампах даже, а на транзисторах, - связная станция на стационарной орбите - это сотни тонн оборуджования, тяжелого и много жрущего. Чтобы его запитать - ядерный реактор или огромные солнечные батареи, - тоже сотни тонн. Чтобы все это обслуживать и чинить - десятки человек команды, - с СЖО и т.п.. Наблюдение за той же погодой - тоже, в рамках тогдашних технологий, - визуальное и фотографическое (с пластинками). В общем, куча людей.

И таких станций не одна и не две, а штук шесть минимум, чтобы шарик охватить, - это если они международные. А если каждая страна свои делает, - больше.

Отсюда и прочее, - освоение Луны (если там есть что-то ценное), - поскольку оттуда возить, из-за разной глубины гравитационного колодца, сильно дешевле, чем с Земли. Сверхтяжелые носители серийно, - дешевые в силу массовости. А там и до Марса недалеко, - коль уж скоро сверхтяжи штампуются, как сосиски.