Бунин каким-то очень неожиданным образом очень соответствует эпохе. Нынешний читатель находит там удивительную гармноию с собственным мироощущением. Той черной пустотой на месте всех ценностей, которая давно могла в русской литературе называться одним из величайших провалов, если бы не авторитет Нобелевской премии и не та порча́, которой это все заткано.
Он родился эмигрантом. Человеком, для которого странничество не только естественное состояние, но и наиболее органичная цель. Цель, которую он обязан достигнуть, чтобы его художественный результат пришел в соответствие с биографией.
Зияющая пустота
На фоне вечного противопоставления, вечной дихотомии между Набоковым и Буниным казалось, что Бунин продолжатель классической русской традиции, а Набоков — инородное тело, холодный сноб.
С годами случился удивительный перевертыш: стало ясно, что Набоков — традиционалист, выше всего ставящий нежность, талант и гордость, а главное в жизни not to be stinky, а Бунин — страшный релятивист, ни во что не верящий. С черной пустотой, с зиянием в душе. Набоков — добряк, у которого в конечном итоге порок наказуем, мир гармноичен и правильно устроен.
Бунин носит в душе неразрешимые противоречия между прелестью и бренностью, между очарованием и смертностью. И никакого вывода из этого противоречия он не может предложить.
Отсутствие смысла
Бунин поразителен редким сочетанием. Руки опускаются писать после того, как увидишь, описанный Буниным антураж. Но представить себе, что происходит среди этого, невозможно. Ни одного достоверного и хоть сколько-нибудь психологически убедительного сюжета мы не находим.
Для подросткового читателя это выглядит еще большим издевательством над здравым смыслом, потому что у подростка еще есть этот самый врожденный здравый смысл, который не успели отбить жизненные обстоятельства. Читая «Чистый понедельник», задаешься вопросом: с какой же стати мы любим героиню и интересуемся ей?
По сюжету это — «Володя большой и Володя маленький» Чехова. У Бунина отвратительная, пошлая московская бабенка, возвышающаяся до каких-то удивительных высот. Почему-то безумная иррациональность бунинских героев не то что не раздражает, а как будто сглаживается на фоне цепочек точнейших наблюдений и определений. С помощью сочетания несочетаемого он создает впечатление, которым заканчивается всякая жизнь: как все неправильно, но как все хорошо.
Бунин — поэт
Чем отличается поэзия от прозы? В прозе эффект достигается хоть сколько-нибудь рациональными средствами. По крайней мере, хоть как-то мотивирован. В поэзии чем иррациональнее эти средства, тем лучше.
Бунинская проза с ее изумительной достоверностью деталей и абсолютной недостоверностью психологии героев используется для того, чтобы передать читателю ощущение роковой неправильности жизни. С эти ощущением Бунин живет. После эмиграции оно только укрепляется.
Последним представителям вымирающих классов всегда присуще катастрофическое мировоззрение. Может быть, потому что катастрофа коснулась их личной жизни и они хотят распространить ее на весь мир.
Упадок как повод
Ко всем рассказам об идеальной любви приписан часто немотивированный трагический финал. В «Темных аллеях» задача автора написать тридцать новелл о катастрофически заканчивающейся любви, любой ценой уничтожить намечающееся счастье героев.
Но за ощущение антропологической катастрофы, караулящей на каждом углу, мы прощаем всё. Автор гробит своего героя ни за что. Американец из рассказа «Господин из Сан-Франциско» не вызывает ничего, кроме сострадания. В эпиграфе «Горе тебе, Вывилон, город крепкий», в описании корабля, в подчеркивании слова крепкий (все крепкое должно погибнуть) видится некоторая отсылка к Блоку. Который после гибели Титаника в своем дневнике написал: «Слава Богу, есть еще океан».
Бунин почувствовал в упадке не столько ужас, сколько повод для речи, утешения и пиршественности. Увядание не повод отчаяться, но сделать из этого почти пиршество.
Вопросы без ответов
Сегодня Бунина в очень важной интенции наследует Петрушевская: страшное желание предъявить счет за собственную поруганную жизнь, и удвоенное отчаяние от того, что предъявить этот счет некому (раасказ «Кто ответит»). Бунин жадет диалога с Богом. Но он понимает, что ответа не будет.
Каковы ценности бунинского мира? Бунин умер непримиренным. Он ушел, страшно боясь смерти. Но на его постели лежала книга Толстого «Воскресение». Значит, единственной ценностью оказывается слово. А единственной задачей оказывается постоянное, не останавливающееся ни на секунду творение этого мира заново.
Симптом и лекарство
Главной антитезой Бунина в русской литературе выглядит Куприн. То же буйство жизни, то же счастье, то же наслаждение избытком мы найдем и у него. Но нигде мы не встретим ощущение грядущей катастрофы. Мы будем считать, что это входив божий замысел, что все правильно, так надо. Чтобы мы явили свои лучшие качества.
Бунин — симптом, Куприн — лекарство. Но время Куприна еще не настало.
Ощущение мира, сотворенного с ошибкой, но сотворенного так прекрасно — это, пожалуй и есть главный бунинский ответ на постоянную катастрофу мироздания. Может, быть поэтому нам полезнее сегодня перечитывать Бунина с твердым сознанием того, куда мы идем. Но мы постараться идти туда как можно более красиво, как можно более торжественно, соблазняя на этом пути как можно больше красивых, по-бунински красивых, очаровательных женщин.
