«Эта странная жизнь» — история жизни Александа Любищева — самая лучшая книжка по тайм-менеджменту, которую я ставлю выше «Музы и чудовища» Яны Франк, и даже «Тайм-драйва» Глеба Архангельского. В ней совсем мало страниц и всего одна главная идея, которую должен понимать каждый, кто хочет «управлять своим временем»™.
Я уже давно понял: хочешь похудеть — считай калории, хочешь понять, куда уходят деньги, — записывай расходы, мало читаешь — пиши сколько прочитал, а если у тебя мало времени — записывай на что его потратил с точностью до пяти минут.
Стандартный совет — записывайте, на что тратите время. Главный герой книги Даниила Гранина — реальный человек — Александр Александрович Любищев следовал ему в течение всей своей сознательной жизни. Он поставил грандиозную жизненную цель, которой не смог достигнуть, но при этом сделал колоссально много. Кстати, тратив на сон до 10 часов в день.
В книжке описан подход ученого к тайм-менеджменту в те времена, когда таких слов не было. Описана Система — с большой буквы — того, как все было устроено. Но в целом произведение является апологией времени:
Приобрести можно все, почти все. Кое-что можно восстановить, например, здоровье. Любовь? Ее можно добиваться. Авторитет, спокойствие, друзей — все так или иначе человек получает, зарабатывает. Но вот время... Утраченного — никак не вернуть. Добавочного — нигде, никоим образом не получить. Не одолжишь, не найдешь, не заработаешь. Есть люди, которые не знают, куда девать его, есть периоды у любого человека, когда он хочет убить время, отделаться от него. С точки зрения Любищева, это все равно, что убивать, уничтожать Божие создание, живое существо. Его мораль состоит в благоговении перед временем, отпущенном нам Судьбою. Провидением.
Видно, что за книгу взялся настоящий писатель (автор фикшена). Гранин будто постоянно извиняется, что взялся за написание повести о реальном человеке, но делает это очень красиво.
Литература, искусство вынуждены отбирать факты, что-то отвергать, что-то оставлять. Художник выбирает для портрета либо фас, либо профиль. Половина человека всегда остается скрытой за плоскостью холста.
Две хорошие цитаты про ведение дневника. Мне очень понравилась аналогия с зеркалом.
В обычных зеркалах человек под собственным взглядом принимает некое выражение, не важно, какое — главное, что принимает. Он — тот, каким хочет казаться. Дневник тоже искажает, там не увидеть подлинного отражения души.
Дневник требует всего лишь честности, раздумий и воли. Литературные способности иногда даже мешают беспристрастному свидетельству очевидца. Бесхитростные, самые простые житейские дневники — их почему-то так мало... Проходят годы, и вдруг выясняется, что события исторические, народные, протекавшие у всех на глазах, затронувшие тысячи и тысячи судеб, отражены в записях современников и бедно, и скупо.
Эта цитата очень хорошо соотносится со словами Артемия Лебедева о том, кому нужны его заметки путешественника: путешествуют многие, но систематические записи делает не каждый. Тем более не каждый сможет сохранить их. Это лишь кажется, что сайты и информация на них нематериальны. На самом деле каждая буковка — это два байта и лежат они на вполне конкретном сервере. Реальную информацию о средней продолжительности жизни сайта узнать несложно, попробовав перейти по ссылкам со страниц десятилетней давности.
Вот еще несколько цитат из книги.
С годами вырисовывались преимущества не только этого приема, но и многих других методов его работы. Как будто все у него было рассчитано и задумано на десятилетия вперед. Как будто и долголетие его тоже было предусмотрено и входило в его расчеты.
Это о том, что Любищев кропотливо писал рецензии к прочитанным работам и составлял свою библиотеку. На долгой дистанции подобный подход имеет очевидные преимущества. Чем раньше поймешь — тем больше выиграешь. Мне кажется, я понял.
И какие-то очевидные вещи, облаченные в филигранные формулировки:
Пожалуй, большинству людей душевный облик Ивана Петровича Павлова, Дмитрия Ивановича Менделеева, Нильса Бора важнее деталей их научных достижений. Пусть противопоставление условно — я согласен на любые условности, чтобы подчеркнуть эту мысль. Чем выше научный престиж, тем интереснее нравственный уровень ученого.
Про то, что приходит с опытом:
В них проявляется широта его таланта, позволяющего ему видеть мир целостно. Вещи далекие, экзотические, какие-то частности, осколки всегда становятся у него частью целого, соединяются в единую картину. Он умел находить место любой вещи и учил восстанавливать эту утраченную целостность восприятия.
Роскошная цитата о том, что время в очереди можно потратить на чтение книжки с айфона.
Полчаса — для нас это не время. Мы признаем только целые моря Времени, его расчищенные, свободные от обстоятельств и случайностей площади. Там мы готовы развернуться. Меньшее нас не устраивает, мы сразу же ссылаемся на помехи, на обстоятельства. О, могущество независимых от нас обстоятельств, властных, оправданных! На них так удобно переложить ответственность...
Небольшой наезд на автора Системы, который разрешается очень просто. Экономить время — это не значит себя ограничивать. Записывать каждое действие — хорошо, но это не значит, что теперь нельзя отдыхать.
Экономить время, собирать его по крохам и тут же транжирить на письма, порождая в ответ лавину новых писем...
В одной из глав слово дается главному герою: перед нами предстает обширная цитата о генофонде семейства Любищевых. Отдельные места выглядят эпично:
Но загребенизм в нашем роду проявлялся в разных формах: у отца был материальный загребенизм (он был делец, по активности не уступавший, несомненно, американцам) и несомненный умственный загребенизм: он с детства стремился к самообразованию, и умственные интересы, самые живые, сохранил до самой смерти. Умер он восьмидесяти шести лет от роду во время Великой Отечественной войны. У меня материальный загребенизм ослабел. Это вызвало в свое время огорчение моего отца, который (один из немногих) высоко ценил мои практические способности и иногда вздыхал: «Эх, если бы Саша мне помогал, мы бы пол Новгородской губернии скупили». Эти вздохи выражали единственную ноту протеста против избранной мною научной карьеры, которой он не только не препятствовал, но всеми силами содействовал. После революции ему, конечно, не пришлось жалеть о сделанном мной выборе.
Еще одна цитата Любищева — шуточки в сторону РПЦ:
Вредных последствий не было, даже думаю, что были полезные. Прецеденты описаны: говорят, митрополит Филарет Дроздов в молодости отличался слабыми способностями и был пастухом, но как-то получил крепкий удар по лбу, после чего обнаружил способности и сделался митрополитом. Но он был известен как реакционер, что вполне понятно, так как получил удар по лбу, что дало ему толчок назад.
По соотношению объем текста к содержанию и стилю книжка занимает одно из первых мест в моей библиотеке. Даже если главная идея произведения вам очевидно, все равно рекомендую к прочтению.
