Великий комбинатор: варианты продолжения

Ильф и Петров последнее время отошли на второй план. Во-первых, старшему поколению они изветны наизусть: мы говорим, используя их цитаты. Поэтому и перечитываются они не очень охотно. Во-вторых, многие реалии утрачены.

Итак, именно русско-еврейская суть этого тандема делала его столь привлекательным. Кто из них был лучше? Ильф был скептичнее, лаконичнее. Петров был добрее, щедрее. Но оба были талантливые, умные, красивые люди.

В чем секрет обаяния Бендера и в чем загадка этих двух книг? Для самих авторов появление этой фигуры в их литературе было абсолютно неожиданным. К 27 году относится идея Катаева создать роман с движущимся героем и оформить эту сюжетную цепь приключений как погоню за двенадцатью стульями.  С 37 по 58 книга не издавалась. Бендер был полуподпольным персонажем.

Не первый благородный жулик

Первым героем, сочетающим черты странствующего рыцаря и благородного жулик, является Хулио Хуренито Ильи Эренбурга. Это чистый Бендер вплоть до его многозначного, многосложного, из семи частей состоящего имени.

Второй объект пародии — «Похождения Невзорова, или Ибикус» Алексея Толстого 24 года. Из главного героя получились все жулики следующих эпох. Это первый из обаятельных жуликов, населивших советскую литературу.

Почему именно это герой выходит на авансцену прозу? Не строитель коммунизма, не чекист, не враг, не друг, а вот этот побочный персонаж: человек с хорошим русским гимназическим образованием, успевший хватануть досовесткой действительности и теперь болтающийся по молодому Советскому Союзу и обделывающий в нем свои тусклые делишки.

За что любят Бендера?

Он единственный, в ком осталось что-то человеческое. Народ в двадцатые годы — очень неприятная субстанция. Страшная безымянная масса и оскал этой массы уцелевшим индивидам очень не нравится.

Эпоха уцелела в своих пошлостях, своих мерзостях. Зощенко — один из важных смысловых источников Ильфа и Петрова. Зощенковский сказ полон дореволюционного штампа. Зощенковским сказом в последней главе «Двенадцати стульев» сторож рассказывает историю:

— С этого стула я соскользнул, обшивка на нем порвалась. И смотрю-из-под обшивки стеклушки сыплются и бусы белые на ниточке.

Поэтому все с таким наслаждением читают пошляков, которых живописует Зощенко.

Бендер — последний привет из русского серебряного века. Женолюб и любимец женщин, бродяга и авантюрист.

Кто он на самом деле?

Нам оставляются от старого мира
Только папиросы «Ира».

Маяковский

Нам оставляется от старого мира толко вор, жулик, в известном смысле пошляк. Но на фоне нелюдей 20-х годов он так мил, так человечен. Бендер — медиатор между людьми и страшным миром, который их обступил. Он тоже из бывших, но из тех, которые наиболее жизнеспособны.

Бендер не только посредник между миром бывших и миром новых. Он готов создавать иллюзию бывшим, что они нужны, но на деле он их истребляет. Бендер помогает советской власти в истреблении бывших за то, что она будет его терпеть. Этих, уже обманутых, он доламывает до конца. Но делает это так очаровтельно, что они готовы в этом поучаствовать. С этикой в этом романе очень серьезные проблемы.

Бендер разламывает стулья. То есть эту мебель, эту обстановку. Он пришел доломать старый быт.

Все эти книги о смерти. В них господствует молодой, зоровый цинизм. Все начинается со смерти, с выставки гробов, с похоронного бюро. Все герои ведут посмертное существование. Важно, что Бендер воскресает во втором томе. Что всегда наливается розоватой краской его шрам на горле.

Пародии на современников...

И «Двенадцать стульев» и «Золотой теленок» являются пародией на всю тогдашнюю литературу.

В это время Горький пишет «Жизнь Клима Самгина». Жесточайший шаржи на Горького появляется в предисловии второго тома дилогии.

– Скажите, – спросил нас некий строгий гражданин, из числа тех, что признали советскую власть несколько позже Англии и чуть раньше Греции, – скажите, почему вы пишете смешное? Что за смешки в реконструктивный период? Вы что, с ума сошли?

После этого он долго убеждал нас в том, что сейчас смех вреден.

– Смеяться грешно! – говорил он. – Да, смеяться нельзя. И улыбаться нельзя! Когда я вижу эту новую жизнь и эти сдвиги, мне не хочется улыбаться, мне хочется молиться!

<...> Повел описывать скучными словами, повел вставлять в шеститомный роман под названием: «А паразиты никогда!»

Горький пишет четырехтомный роман об истории русской революции, описывает разнообразных кустарей-бабтистов, сектантов, выдавая их за стопроцентных пролетариев, и задымывает выход журнала «Наши достижения». Этот журнал сменяет нивинный сатирический журнал «Чудак».

Злейшая пародия содержится и на Маяковского.

Служил Гаврила почтальоном,
Гаврила письма разносил...

Идея литературы факта, постановки искусства на службу жизни. А появляющаяся Хина Члек отсылает к Лиле Брик. Маяковский высмеивается в полном соответствии с заветами самого Маяковского: ничего святого, так ничего святого.

...и на классиков

Наконец, пародируется русская классика. Ильф и Петров неокторое время писали под псевдонимом Толстоевский. Поэтому никого не должна удивлять подпись отца Федора. Отец Федор всегда просит денег. Это очень точно травестированная опубликованная переписка Достоевского с женой.

Плохо вот с бельем приходится. Вечером стираю, а если не высохнет, утром надеваю влажное. При теперешней жаре это даже приятно. Целую тебя и обнимаю. Твой вечно муж Федя.

Старая теща, которая видела сон, открывающая Ипполиту тайну сокровища, травестирует «Пиковую даму». Умирающая старуха, открывающая тайну, — прямой привет Пушкину. Никита Пряхин, который лезет спасать четверть хлебной и гуся, травестирует «Дубровского».

Объект насмешки

При всей пародийной и издевательской сущности этих романов они восходят к двум чрезвычайно важным архетипам.

В основе каждого культурного мифа, каждой национальной культуры лежат два эпоса: эпос военный и эпос путешествия. Скажем, в основании всей межвоенной Европы лежит эпос Гашека с его удивительным Швейком, который сочетает в себе и Дон Кихота, и Санчо Пансо. Этот сатирический эпос выводил вникуда, поэтому книга не была закончена.

Дон Кихот — глобальная пародия. Для Сервантеса Дон Кихот ни в коей мере не положительный герой. Это идиот-идеалист, осмеиваемый жизнью за то, что он так отважно вторгается в чужие дела и всегда все рушит вокруг себя.  И Бендер объект такой же злейшей насмешки. Авторы вечно подчеркивают его мелочность и отрицательность. У Бендера есть одна мечта: чтобы все вокруг ходили в белых штанах.

Роман — попытка выстроить новую этику с пустого места.

Оказывается, что кроме этого явно отрицательного, явно пошлого, явно жестокого персонажа, взгяду совершенно не на чем отдохнуть. Даже ни одного удачного женского образа нет в этих сочинениях. Умственный горизонт Зоси Синицкой ограничен желанием съесть орехов и мороженого. И все, что она говорит Корейко на предложение руки и сердца, это чудовищная пошлость. Бендер — единственный персонаж, которому хочется подражать.

Свобода от морали

Цитаты собирались с миру по нитке. Бендер — сборный персонаж, которому достались все фразочки, привычки, милые придури из кружка Ильфа и Петрова, надо сказать, чрезвычайного остроумного. На фоне остальных персонажей Бендер стал квентисецией эпохи. Оказалось, что его великолепная свобода, в том числе от нравственности, — единственное, что можно  противопоставить советскому проекту.

Молодые Ильф и Петров не очень любили русскую интеллегенцию. Они ее презирали. На примере Васисуалия Лоханкина они показывают, что случается, когда ителлегент сталкивается с советской властью. Свою трусость, нравственную амбивалентность интеллегенция выдает за нерешенность великих вопросов.

Тут проскальзывает мысль из Тургенева. За что Герасим утопил муму? Подлино свободным человеком, ушедшим от барыни, может быть только тот, кто утопил свою Муму, свою душу. Надо прежде свою душу заложить дьяволу, или утопить, или уничтожить, а потом ты можешь иметь дело с советской властью. Вы равные соперники: у вас у обоих нет совести.

Третий роман

Почему роман под названием «Великий комбинатор» не был написан? Ведь у Ильфа и Петрова была такая возможность в 33-34 годах. Проблема в том, что все смешное они написали и их начинает манить серьезная литература. «Золотой теленок» уже гораздо серьезнее, драматичнее «Двенадцати стульев». Когда сходит с ума Ипполит Матвеевич, нам смешно. Но когда умирает Паниковский нам в этот момент уже немного страшно.

В «Одноэтажную Америку» переехала советская Россия. Очень в многом Америка, которая выбиралась тогда из депрессии, Америка корпоративная, идеалистическая, деловитая, она продолжала ту великолепную линию 20-х годов, которую так любили Ильф и Петров. Они поехали туда, чтобы увидеть и общий труд, и скромность, а самое главное деловитую, бодрую, счастливую атмосферу.

А Остапу Бендеру в Советском Союзе делать было больше нечего.

Дьяволизация Остапа

Бендер поднимается на следующую ступень. Сначала он авантюрист, потом трагический одиночка. В финале он дьявол.

Вся литература (в частности русская) делится на три неравные категории: за власть, против власти, для власти (письма верховному правителю, написанные для того, чтобы он прочел и сделал выводы). Булгаков пишет свой роман для Сталина. Ты — зло, мы это понимаем. Ты необходимое зло. Доброе, сильное, красивое, полезное зло. В конечном итоге ты творишь добро. Только одно: береги художника.

Храни культуру и останешься благословен в веках. Таков очень сомнительный моральный пафос этого романа. И он бы понравился вождю. Местами это плутовской роман, который очень любил Сталин.

Атрибуты сатаны — кот и козел. Поэтому Бегемот (тоже любитель транспорта) — носитель черт Козлевича. Воланд — Бендер — прямая параллель. Старый софист, старый жулик, который также необходим для расправы с этими плохими людьми.

Положительный мент

Чем мог бы заниматься Бендер во второй половине 30-х годов? Он мог бы работать по своей первой профессии — в уголовном розыске. И Бендер должен был стать таким человеком, чтобы очистить образ чекиста. Бендер всегда имеет дело с главными опасностями. В первом томе — с бывшими, во втором — с новыми миллионрами, которые завелись как раковая опухоль в тканях советского общества.

Бендер не может переквалифицироваться в управдомы. Но стать отважным чекистом он может. У него прекрасные связи с этим миром. А сверх того он переродился. Бендер всегда становится на победившую сторону. Он мог превратиться в положительного мента, положительного чекиста.

И такой образ у нас в культуре есть. Ибо свято место пусто не бывает. И новая реинкарнация — это Глеб Жеглов («Эра милосердия» братьев Вайнеров). Вакантное место идиота занимает Шарапов. «Ну и рожа у тебя, Шарапов» — это тот самый стиль, в котором Бендер общается к Балаганову.

Разведчик Бендер

Бендер по природе своей медиатор. Бендер — обоюдная фигура. Он очень хочет за границу. И он может побывать за границей, оставаясь нашим. Бендер — это идеальный раведчик. Итак, третий вариант — наберите в грудь воздуха — Штирлиц.

Литература о Штирлице порадила целую волну анекдотов. Но почему особенностью этих анекдотов является то, что они строятся на чисто языковых особенностях и каламбурах? Ведь в романе этого нет.

Штирлиц — это герой, за которого говорит голос Копеляна. И дело не словах, а в хрипловатой доверительной интонации, с которой человек тепло думает о своей любимой родине. И думает так тепло именно потому, что она от него очень далеко.

Анекдоты — попытка пересказать Штирлица языком Ильфа и Петрова.

Штирлиц выстрелил Мюллеру в голову. Пуля отскочила. «Броневой», — подумал Штирлиц.

Штирлиц встал спозаранку и отдернул занавеску. Он не знал, что Позаранку и Занавеску были агентами румынской разведки.

К концу войны положение Германии было столь плачевно, что даже в рейхсканцелярии приходилось стоять в очереди для того, чтобы купить колбасы. Однако Штирлиц, вопреки всем нормам поведения, всегда брал без очереди. Гестаповцы очень возмущались этим. Они еще не знали, что Герои Советского Союза обслуживаются вне очереди.

Пародия на Штирлица в стиле Ильфа и Петрова — «Как размножаются ежики» Асса и Бегемотова.
Кстати, в итоге Штирлиц оказался в латинской Америке. Штирлиц попал в Рио-де-Жанейро (условно). Мечта сбылась. :-)

Женщина Бенедера

Ну, и напоследок. Есть версия, что в третьей части рядом с Бендером должна была оказаться женщина. Это должна быть этакая девушка Бонда. Но вообще для Бендера это не очень важно. Он занимается любовью по необходимости, у него другие приоритеты.

Это должна быть абсолютная злодейка, которая его обставила бы в конце концов. Последнее поражение он бы потерпел от женщины. Один раз бы поверил ей и она бы его обставила.

Опубликовано 27.06.2014